От 10.6.2011 на произведение «Москва-Петушки»
Библии (точнее, Евангелия) написали не четыре самых раскрученных в истории автора. И я не об апокрифах, которые церковь строго осудила. Нет, евангелия писали и пишут до сих пор многие и многие авторы. Каждый ищет своего мессию, того, кто вместо автора принесет искупление миру. Хотя бы, не настоящему, а бумажному. У Хайнлайна мессия — инопланетянин-хиппи, у Поланека – сексуальный извращенец и махинатор, у Кизи – зэк, помещенный в психушку.
«Москва-Петушки» — это тоже евангелие. Евангелие конца эпохи Советской империи. Неудивительно, что искупителем грехов для жителей совка стал алкаш. Венечка Ерофеев, московский интеллигент-алкоголик, меряющий время глотками и граммами, совершает свой крестный ход: едет на поезде с Курского вокзала в Петушки. Он едет к женщине своей мечты, вспоминает свою жизнь, думает о вечном… и пьет. И непрерывное накачивание себя алкоголем уже с первых страниц воспринимается так естественно, что образ жизни Венечки кажется не то, чтобы верным… кажется единственно возможным.
Книгу Ерофеева местами можно принять за сатиру на «социалистическую действительность». Особенно, кусок про то, как Венечка был бригадиром или про деревенскую революцию. Но сатира всегда зла. А в словах и поступках главного героя нет ни капельки злобы. Он любит свою запутавшуюся страну, любит свой губящий сам себя народ. А себя, непутевого не любит. И готов страдать ради него. И страдает. Запоем.
Не знаю, как прочим, а меня потрясает лирическая линия романа. Венечка едет к женщине. Возможно, в реальности это страшная запойная баба, либо вообще нет ее в этой самой реальности, но он так восхищенно описывает ее. Свои чувства к ней, что понимаешь: да вообще неважно, есть ли кто-то кого можно любить, главное просто любить. Только это уметь надо.
Стилевую доминанту книги можно окрестить как добровольный символизм. Повествование столь плотно насыщенно нереальными событиями, что по желанию их можно списать на описание пьяного бреда, фантасмагоричную лействительность или же увидеть в этом какой-ниубдь замудреный символ. Когда Венечку рабочий бьет молотом, а колхозница режет серпом по яйцам – в этом можно прочитать и горькую судьбу русской интеллигенции, которую не понял ни гегемон, ни крестьянство… а можно и посетовать: допился Венечка.
Роман без конфликта, роман – сплошной конфликт. Конфликт личности со всем миром. В котором нет зла, нет виноватых, даже те четверо… Конфликт, начисто лишенный злобы и агрессии. Может, просто от абсолютной безобидности алкаша-интеллигента. А, может, это и есть Настоящая Доброта. Неуместная в мире. И исключенная из него.
Цитата: «Я вынул из чемоданчика все, что имею… — Господь, вот ты видишь, чем я обладаю. Но разве это мне нужно, разве по этому тоскует моя душа? Вот что дали мне люди взамен того, по чему тоскует моя душа. А если б мне дали того, разве нуждался я в этом?»
Автор: 0ЧЕНЬ-Джа
