Начиная с 1973 года огромное количество филологов-славистов пытаются отмечать в “Москве – Петушках” все новые и новые пласты. Эта работа, несмотря на наличие многих (а порой, увы! – нелепых) попыток интерпретации поэмы, успешно ведется и по сей день. Тема, которой посвящено настоящее исследование, не является новаторской. Тем не менее, в этой работе мы попытались свести воедино множество точек зрения относительно двух персонажей, образующих в поэме основную любовную пару – главного героя Венички и его Безымянной Возлюбленной.
Текст Венедикта Ерофеева густо насыщен отсылками к Достоевскому, Гоголю, Стерну, Рабле, а также ко многим поэтам Серебряного Века. Причем, как оказывается, не только в аспекте стилистики. Сами герои поэмы также состоят из “частиц” различных героев и персонажей всей мировой культуры в истории человечества! Из этих ярких многоцветных лоскутов сшиты все герои “Москвы – Петушков”. Казалось бы, вся поэма состоит из цитат. Однако это не центонная проза. При подробном анализе текста выясняется, что цитаты введены автором, во-первых, не только литературные, но и музыкальные, архитектурные, кинематографические и др., а во-вторых, цитаты эти облекаются “новыми полномочиями”. В тексте Ерофеева цитата уже перестает быть цитатой: она развивается с головокружительной скоростью и неожиданно наделяется новым смыслом. Будучи намеренно помещенной в низкий контекст, высокая книжная речь превращается в иронический перифраз, вроде “Надо быть пидорасом, выкованным из стали с головы до ног, жидовской мордой без страха и упрека”; либо сквернословие возводится до уровня поэтизма: “Играй, пышнотелая блядь, истомившая сердце поэта!”
По этому же принципу создаются и образы главных героев поэмы. Кто он, этот таинственный повествователь, горький пьяница и нежный возлюбленный Веничка?
1. Его основной особенностью является его собственная система ценностей, которая не требует воплощения в жизнь. Мы уже говорили о том, что в поэме существует масса реминисценций и отсылок к другим источникам. Следует отметить, что все эти аллюзии и отсылки создает сам герой, они заложены в его ментальности изначально. Интересно, что спектр интересов Венички чрезвычайно широк и разнообразен; на протяжении всей поэмы герой обращается в своих размышлениях и беседах к огромному количеству литературных произведений. Кроме того, он упоминает множество исторических лиц, совершенно отринув всякого рода временные рамки. В рассказах Венички присутствуют и Симона де Бовуар, и Луиджи Лонго, и Марат, и Пальмиро Тольятти, и Кант, и прочие имена, которые для него имеют какую-то особенную ценность, создают некий фундамент для системы ценностей героя.
Мы помним о том, что цель героя – достижение Петушков и встреча с “белобрысой дьяволицей”. Однако цель никогда не возникает из ничего. Смысл жизни героя и его искания целиком исходят из его системы ценностей. Из нее мы можем выделить основополагающую, жизненную ценность. Веничка Ерофеев, “мудила грешный”, страстно любит всякого рода красоту, какой бы она ни была. Понятие красоты трактуется героем всегда по разному: это может быть гармония, может быть пропорциональность, но большей частью – согласие неоднородных элементов мироздания, ибо мир, в котором существует герой, состоит из дискретных компонентов, и слияние их как раз и ведет к искомой симметрии. Особенность поиска этой красоты – то, что герой ищет гармонию в заведомо низком, безобразном и грязном. Иного условия для исканий герой физически не может обрести, поэтому поиск красоты “на дне” – не извращение, а реальная жизнь, данная люмпен-интеллигенту в 70-е годы. Спонтанно возникает и поиск смысла жизни, и поиск предназначения человека. Обращение к этим темам, во-первых, являет собой пародию на все нравственные искания в литературе XIX века (вспомним монологи Мармеладова в “Преступлении и наказании”, целые главы в “Войне и мире”, посвященные сути существования Человека, идея вечности и бессмертия в “Отцах и детях” и т.д.), а во-вторых, само приобретает пародийную окраску, так как этот поиск происходит в заведомо невозможных для достижения цели условиях: это очень ярко показано на примерах обывательской жизни: “Они были в восторге от арабов и от Голанских высот в особенности. А Абба Эбан и Моше Даян с языка у них не сходили. Приходят они утром с блядок, например, и один у другого спрашивает: “Ну как? Нинка из 13-й комнаты даян эбан?” А тот отвечает с самодовольной усмешкою: “Куда же она, падла, денется! Конечно, даян!””
