Осенью 1969 года Венедикт Ерофеев закончил поэму «Москва — Петушки». Книга получила мировое признание, а о ее авторе сложили немало легенд. Возможно, воспоминания сестры писателя Нины Фроловой и его тещи Клавдии Грабовой помогут понять, каким он был на самом деле.
Не пил Ерофеев «Слезу комсомолки». И денатурат он тоже не пил.
Он знал наизусть отрывной календарь
Веничка был младшим ребенком в семье, кроме него — еще четверо детей. С братом Борисом у Вени был один портфель на двоих. С ним они и пошли вместе в первый класс. Учился Веня блестяще по всем предметам. В семье никто не помнит, когда и как ребенок научился читать. Жили скромно, книжек в доме водилось немного, маленький Веня читал все подряд. Отрывной календарь, например, он знал наизусть с обеих сторон: праздники, закаты-восходы солнца по датам и все-все, что на таких календарях мелким шрифтом пишется. Для гостей специальное представление устраивалось: а не хотите ли узнать, какой у нас Веничка? И — Веничка выдавал.
Школу окончил с золотой медалью, в 16 лет мама проводила его в Москву поступать в МГУ. Куда его и зачислили в первых рядах. И откуда — формально — он вылетел с треском, а на самом деле без всяких сожалений ушел.
Отца он Им не простил
Венедикт пошел в папу. Папа был высокий, красивый, неосторожный человек с редкостным чувством юмора. За что и поплатился. Как-то в компании он рассказал «запрещенный» анекдот, и в одну из ночей 1947-го его забрали. Три года об отце никто ничего не знал. А потом от него, уже больного туберкулезом, пришло письмо из-под Воркуты. В 1953-м вернулся полнейший инвалид. Вскоре папы не стало. Отца Веня Им не простил. Верхи его тоже не жаловали. Антисоветчик, тунеядец, антикоммунистические настроения ту и прочее…
Ленинские тексты Ерофеев знал так же хорошо, как Библию. Но в отличие от нее не принимал. И партийцев не любил. А Брежнева, который не выпустил его за границу лечиться, и вовсе якобы обозвал м…ком. Бытует мнение, что «дорогой и горячо любимый товарищ Леонид Ильич» отнял у писателя лет десять жизни.
Поговаривали также, что Андропов любил Ерофеева и даже хлопотал за него перед генсеком. Правда, эти слухи уж и вовсе походят на миф. Наверное, «любил» и «хлопотал» правильнее было бы закавычить.
Перед смертью Ерофеев учил немецкий
— После того как Веню изгнали из университета, он приехал ко мне в Донецкую область, в Славянск, где я находилась в геолого-разведочной экспедиции, — рассказывает его сестра. — Мама наша об отчислении ничего не знала, но меня не проведешь сказками о заочном отделении. Стали жить вместе. Устроился к нам в экспедицию на работу. Параллельно составлял антологию русской поэзии и читал нам необыкновенные стихи тогда мало кому известных Надсона, Гумилева, Северянина. Любил нас всех образовывать. У него это очень необидно получалось: «Вот ты думаешь, Нина, что слова этой песни народные… А у них есть автор». С его легкой руки моя трехлетняя Маришка распевала: «На заре ты ее не буди!»
Брат слыл ходячей энциклопедией, но ни одного высшего учебного заведения, куда поступал, так и не окончил. После практики во Владимирском педагогическом институте заявил: «Мне не нравится наша система преподавания». И с вузом было покончено. Переубедить его в чем-либо не представлялось возможным.
А имей он «корочку», мог бы найти прекрасную работу: и музыковедом, и искусствоведом, и критиком, и даже математиком! Веня учился всю жизнь. Перед самой смертью вздумал изучать немецкий язык, чтобы прочитать что-то в подлиннике.
«У меня много б…й»
Женщины у него были во множестве. Любили его, умницу красноречивого да голубоглазого, бабы. Но жен было только две, Валентина и Галина. Дома мог брякнуть со смехом: «У меня много б…дей, но девчонку свою ни на кого не променяю». Была еще Наталья — не жена, не подруга, но без которой трудно давалась жизнь в последние годы. К тому же вроде бы крестной она ему приходилась. Галя ревновала. А родственники Венедикта молчаливо винили Галину в недостаточном внимании к больному писателю.
